Поиск по творчеству и критике
Cлово "RUSSE"
Входимость: 3. Размер: 88кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 88кб.
Часть текста: Жуковский — преподаватель русского языка (начало "царской педагогики") ЖУКОВСКИЙ — ПРЕПОДАВАТЕЛЬ РУССКОГО ЯЗЫКА (начало «царской педагогики») * Педагогическая карьера Жуковского знала четыре этапа: 1) конец 1800-х гг. — домашний учитель племянниц Маши и Саши Протасовых; 2) 1817–1825 гг. — учитель русского языка великой княгини Александры Федоровны; 3) 1826–1841 — наставник наследника престола великого князя Александра Николаевича и других детей императорской семьи; 4) конец 1840-х гг. — учитель собственных детей Александры и Павла Жуковских. Об успехах поэта на педагогическом поприще существуют весьма противоречивые отзывы. Безусловной удачей признана деятельность по обучению племянниц. За труд по воспитанию наследника Жуковский получил многие награды, во всех официальных биографиях Александра II заслуги поэта в даровании России царя-освободителя всячески превозносились 1 . Сам Александр Николаевич, насколько можно судить по его письмам к Жуковскому, сердечно относился к своему наставнику. Однако со стороны императора Николая воспитательная политика Жуковского часто вызывала нарекания, да и сам поэт испытывал подчас горькое разочарование в своем воспитаннике 2 . Что касается поздних педагогических опытов Жуковского, то сам он оценивал их очень высоко и даже считал необходимым заняться пропагандой своей методики с целью последующего ее внедрения в практику начального обучения чтению и т. п. Правда, эта идея не нашла особого продолжения. Пожалуй, наименее ясен эпизод с преподаванием русского языка великой княгине Александре Федоровне. Если судить по ее признанию в мемуарах, писавшихся в 1840-х гг., т. е. еще при жизни Жуковского, деятельность эта была не слишком результативной: Русский язык я постигала плохо, и, несмотря ...
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Часть текста: света [Дмитриев: 168]. Дмитриев подробно описывает детали случившегося в тот день скандала: А. Ф. Мерзляков, вопреки правилам Общества, выступил с текстом, не прошедшим «предварительного рассмотрения» специального комитета 1 . Каково же было удивление всех, когда Мерзляков по дошедшей до него очереди вдруг начал читать это письмо из Сибири — против гексаметра и баллад Жуковского, который и сам сидел за столом тут же, со всеми членами! [Дмитриев: 168]. Воспользовавшись маской наивного сибирского жителя, Мерзляков резко порицал «две новизны, а именно: гекзаметры и баллады», рассуждал о вреде подражания и задавал риторический вопрос: «все ли должно перенимать?». Целая совокупность причин сделала это выступление скандальным и неожиданным. За рамки приличия выходил тон «письма», никак не допустимый на заседаниях Общества, состоящего при Императорском Московском Университете (далее — ИМУ) и положившего своей обязанностью создание «здравой, безобидной и беспристрастной критики, которая без оскорбления обращала бы внимание наше на ошибки» 2 . Кроме того, подобный способ ведения публичной полемики с трудом соотносился с репутацией «прямодушного, снисходительного» Мерзлякова 3 , чьи редкие печатные отзывы о текущей литературе носили преимущественно комплиментарный характер 4 : И, не...