ИЗ "ДНЕВНИКА"
<...> В 1839 году Жуковский, возвратившись из Германии с огромною портфелью, начиненною произведениями Корнелиуса, Гессе и других светил мюнхенской школы живописи1, нашел Брюллова произведения слишком материальными, придавляющими к грешной земле божественное выспреннее искусство2 и, обращаясь ко мне и покойному Штернбергу, случившемуся в мастерской Брюллова, предложил зайти к нему полюбоваться и поучиться от великих учителей Германии. Мы не преминули воспользоваться сим счастливым случаем и на другой же день явились в кабинете германофила. Но Боже! Что мы увидели в этой огромной развернувшейся перед нами портфели! Длинных, безжизненных мадонн, окруженных готическими тощими херувимами, и прочих настоящих мучеников и мучеников живого улыбающегося искусства. Увидели Гольбейна, Дюрера, но никак не представителей живописи девятнадцатого века. До какой степени, однако ж, помешались эти немецкие идеалисты-художники. <...>
эту единственную коллекцию идеального безобразия, высказывали вслух свое мнение и своим простодушием довели, до того кроткого, деликатного Василия Андреевича, что он назвал нас испорченными учениками Карла Павловича и хотел было закрыть портфель перед нашими носами, как вошел в кабинет князь Вяземский и помешал благому намерению Василия Андреевича. Мы продолжали с невозмутимым равнодушием перелистывать портфель и были награждены за терпение первоначальным эскизом "Последнего дня Помпеи", ловко начерченным пером и слегка попятнанным сепиею. За этим гениальным очерком, почти не измененным в картине, следовало несколько топорных чертежей Бруни3, которые ужаснули нас своим заученным однообразным безобразием. И где и из какого тлетворного источника почерпнул и усвоил г. Бруни эту ненатуральную манеру? Неужели это одно желание быть оригинальным так страшно обезобразило произведения неутомимого Бруни? Жалкое желание. Грустный результат. И этот человек мечтал еще равняться с Карлом Великим! (Так обыкновенно называл Брюллова В. А. Жуковский.) <...>
ИЗ ПИСЬМА
РЕДАКТОРУ ЖУРНАЛА "НАРОДНОЕ ЧТЕНИЕ"
<...> В 1837 году Сошенко представил меня конференц-секретарю Академии художеств В. И. Григоровичу с просьбой - освободить меня от моей жалкой участи. Григорович передал его просьбу В. А. Жуковскому. Тот сторговался предварительно с моим помещиком и просил К. П. Брюллова написать с него, Жуковского, портрет, с целью разыграть его в частной лотерее. Великий Брюллов тотчас согласился, и вскоре портрет Жуковского был у него готов. Жуковский с помощью графа М. Ю. Виельгорского устроил лотерею в 2500 рублей ассигнациями, и этою ценою куплена была моя свобода в 1838 году, апреля 221<...>
Комментарии
Тарас Григорьевич Шевченко (1814--1861) - украинский поэт и художник, революционный демократ. В 1838 г. был выкуплен из крепостной неволи. Окончил Петербургскую академию художеств (1838--1845). За участие в тайном Кирилло-Мефодиевском, обществе арестован и отдан в солдаты (1847--1857). В 1840 г. в Петербурге вышел единственный сборник его стихов "Кобзарь".
Жуковский занимает особое место в биографии украинского поэта. Он был одним из его освободителей от крепостной зависимости. История с портретом Жуковского, написанным К. Брюлловым и разыгранным в лотерею, воссоздана самим Шевченко в автобиографической повести "Художник", А. Мокрицким в "Записках художника", Жуковским в письме к Ю. Барановой. С нее начались непродолжительные контакты двух поэтов. Их связывала и общая любовь к живописи.
Дневниковые записи Шевченко 1839 г. и отрывок из письма редактору журнала "Народное чтение" вносят дополнительные штрихи в общую, еще далеко не восстановленную картину отношений русского романтика и украинского поэта-демократа. Но и они важны для понимания личности Жуковского-гуманиста, собирателя и знатока живописи.
"ДНЕВНИКА"
(Стр. 314)
Шевченко Т. Г. Собр. соч.: В 5 т. М., 1965. Т. 5. С. 54--55. Датировано 10 июля 1857 г.
1 Жуковский в это время пристрастился к собиранию рисунков и гравюр, которые покупал во время путешествия по Италии и Германии. По воспоминаниям С. Т. Аксакова, "рисунки эти хранились в особом альбоме, оценивавшемся в то время в 40 000 руб." История моего знакомства с Гоголем. М., 1960. С. 32). Особую любовь Жуковский испытывал к живописи "назарейцев", наиболее яркими представителями которых были Корнелиус, Овербек, Фюрих, Кох и др.
2 Отношение Жуковского к творчеству К. Брюллова было в основном положительным. Он видел в нем главу русской школы живописи и, видимо, не случайно, по воспоминаниям учеников Брюллова, называл его Карлом Великим. Но вместе с тем он не идеализировал его направление. Так, в дневнике (запись от 6/18 мая 1833 г.) он в связи с "Последним днем Помпеи" замечает: "Его картина и талант: он в опасности избрать ложный путь" (Дневники, с. 288). По словам А. Н. Струговщикова, Жуковский не видел "в этой картине исторического, стоящего особенного внимания момента, потому что тут действует природа, которой трагикомедии необъяснимы..." (PC.
3 Оценка живописи Бруни во многом совпадает с мнением самого Жуковского. В его картинах он видит "толпу фигур, без мысли", не находит "локальной истины" (Дневники, с. 294).
ИЗ ПИСЬМА РЕДАКТОРУ ЖУРНАЛА "НАРОДНОЕ ЧТЕНИЕ"
Шевченко Т. Г. Указ. соч. С. 248. Впервые: Народное чтение. 1860. Кн. 2. С. 229--236.
1 1838 г. (PC. 1902. No 4. С. 128--132).