ИЗ ПИСЕМ
Н. И. Гнедичу. 3 января 1810 г. <Москва>
<...> Видел, видел, видел у Глинки весь Парнас, весь сумасшедших дом1: Мерз<лякова>, Жук<овского>, Иван<ова>, всех... и признаюсь тебе, что много видел. <...>
Н. И. Гнедичу. 16 января <1810 г. Москва>
<...> Скажу тебе, что я отдал Жуковскому твое послание ко мне с моим ответом2, кой-где оба поправив. Он тебя любит... ибо он один с толком <...>
Н. И. Гнедичу. 9 февраля 1810 г. Москва
<...> В "Вестнике" я напечатал твое и мое послание. С Жуковским я на хорошей ноге, он меня любит и стоит того, чтоб я его любил...
<...> Какову мысль мне подал Жуковский! Именно - писать поэму: "Распрю нового языка со старым", на образец "Лютрена" Буало, но четырехстопными стихами3 <...>
Н. И. Гнедичу. <17 марта 1810 г. Москва>
<...> Спасибо за "Илиаду". Я ее читал Жуковскому, который предпочитает перевод твой Кострову. И я сам его же мнения <...>
Поверь мне, мой друг, что Жуковский истинно с дарованием, мил и любезен и добр. У него сердце на ладони. Ты говоришь об уме? И это есть, поверь мне. Я с ним вижусь часто, и всегда с новым удовольствием <...>
Н. И. Гнедичу. 1 апреля <1810 г. Москва>
<...> Жуковского я более и более любить начинаю <...>
<...> Пришли, пожалуйста, отрывок из Мильтона о слепоте4, я его отдам напечатать Жуковскому: и его, и меня этим одолжишь <...>
Н. И. Гнедичу <1810 г. Москва>
<...> Здесь ничего нового нет. Глинка со всеми поссорился. Мерзляков читал 4-ю песнь Тасса, в которой истинно есть прекрасные стихи. Жуковский - сын лени, милый, любезный малый <...>
П. А. Вяземскому. 7 июня. Полночь <1810 г. Москва>
<...> Я буду к вам в понедельник или во вторник и притащу девицу Жуковскую5, которую я видел сегодни... Кстати, В. Л. Пушкин прислал послание к Жук<овскому>... A propos. Joukovsky a été bien malade. Un mal affreux s'est emparé de son derrière - c'est bien sérieux, ce que je vous dis là. Le médecin l'a menacé d'un coup d'apoplexie et lui a fait donné force lavements, et le voilà de nouveau rendu aux muses et à ses amis. Je l'ai trouvé ce matin fêtant le plat de légumes et un gros morceaux de viande rôti, capable de nourir une dizaine du matelots anglais affaimés. Il est toujours le même, c'est a dire, aussi chaste et plus chaste encore qu'avant sa maladie <...>
Joukovsky a fait imprimé un long Kyrielle sur la mort de Bobroff6, cela cadre à merveille avec votre épigramme qui sera tout à côte {Кстати, Жуковский был сильно болен. Болезнь подошла к нему сзади. Я говорю это совершенно серьезно. Врач пугал его апоплексическим ударом и, прописав сильный клистир, вернул его музам и друзьям. Сегодня утром я застал его угощающимся тарелкой овощей и огромным куском жареного мяса, достаточным, чтобы накормить десяток голодных английских матросов. Он не изменился, то есть остался столь же целомудренным, или стал еще более целомудренным, чем до болезни...
Жуковский печатает длинную литанию на смерть Боброва, она прекрасно дополняет твою эпиграмму, которая будет напечатана рядом }.
П. А. Вязeмскому. 29 июля <1810 г. Хантоново>
<...> Уведомь меня, как течет время в вашем Астафьеве, что делает деятельный Жуковский, стало ли у тебя чернил и бумаги на этого трудолюбивого жука? Я к нему писал, адресуя письмо в Типографию. Если это не эпиграмма, то, видно, мне по смерть не писать!
<...> И сообщи мне свои тайные мысли о Жуковском, который, между нами сказано будь, великий чудак7. Где он, в Белеве или у вас? - не влюблен ли <...>
Н. И. Гнедичу. <Декабрь 1810 г. Хантоново>
<...> О Жуковском ничего не знаю. Я с ним жил три недели у Карамзина8 и на другой или третий день уехал в деревню. Он в Белеве, верно, болен или пишет. Пришли что-нибудь в "Вестник", а к нему писать буду <...>
Н. И. Гнедичу. <Февралъ -- начало марта 1811 г. Москва>
<...> Пришли 9-ю песнь; я ее прочитаю и сделаю свои замечания, если хочешь - с Жуковским, который тебя любит и почитает, а между тем и бранит за то, что ты ему не высылаешь "Перуанца" с поправками <...>9
<...> Жуковский написал балладу, в которой стихи прекрасны, а сюжет взят на Спасском мосту <...>10
Н. И. Гнедичу. 13 марта <1811 г. Москва>
<...> Я отдал "Перувианца" Жуковскому, который тебя истинно любит. Добрый, любезный и притом редкого ума человек! Он хотел тебе прислать поправки <...>
<...> Кажется, перевод мой не хуже подлинника. "Гаснет пепел черных пней"11 - взято с натуры, живописно и очень нравится Жуковскому и всем, у кого есть вкус <...>
Н. И. Гнедичу. <Конец апреля 1811 г. Москва>
<...> "Собрание стихотворений" Жуковского ты можешь купить в Питере: у меня теперь нет лишних денег, вот почему тебе и не посылаю <...>
<...>Ты удивляешься, что Жуковский, будучи со мной знаком, ничего моего не поместил12. Я его люблю, как и прежде, потому что он имеет большие дарования, ум и самую добрую, благородную душу <...>
<...> Державин написал письмо к Тургеневу, в котором он разбранил Жуковского и осрамил себя. Он сердится за то, что его сочинения перепечатывают, и между прочим говорит, что Жуковский его ограбил, ибо его книги не расходятся, а Жуковский насчет денег такая же живая прореха, как ты и как я <...>
Кстати об издании Жуковского. Скажу тебе, что его здесь бранят без милосердия. Но согласись со мною: если выбирать истинно хорошее, то нельзя собрать и одного тома <...>
П. А. Вяземскому. <Август -- сентябрь 1811 г. Хантоново>
Ты бранишь Библию, 13, и зачем? Неужели ты меня хочешь привести в свою веру: я не Жуковский и не люблю спорить, а ты похож на этих шалунов, которые
A faux titre insolents et sans fruit hasardeux
Pissent au bénêtier, afin qu'on parle d'eux.
Régnier (*)
(* Фальшивым и дерзким образом и с бесплодной отвагой
Смеются над благом, чтоб о них говорили.
Ренье (фр.).)
H. И. Гнедичy. 7 ноября <1811 г. Хантоново>
<...> "Мечта" понравилась, но, конечно, не всем <...> Жуковский ее называет арлекином14, весьма милым: я с ним согласен <...>
П. А. Вяземскому. Числа не знаю. <Ноябрь 1811 г. Хантоново>
<...> Будучи болен и в совершенном одиночестве, я наслаждаюсь одними воспоминаниями, а твое письмо привело мне на память и тебя, и Жуковского, и наши вечера, и наши споры, и наши ужины, и все, что нас веселило, занимало, смешило, начиная от Шишкова до слуги Пушкина <...>
<...> Что с Жуковским сделалось? Он вовсе перерождается. Теперь надобно ему подраться с кем-нибудь на пистолетах, увезти чью-нибудь жену, перевести Пиронову оду к Приапу, заболеть приапизмом и, наконец, застрелиться; последнее он может отсрочить до тех пор, пока я и ты не отправимся за Стикс, ибо что нам делать без него, а он, злодей, и без нас живет припеваючи <...>
<...> Скоро ли будет к вам Жуковский?..
П. А. Вяземскому. <1811 г. Хантоново>
<...> Когда будет в вашей стороне Жуковский добрый мой15, то скажи ему, что я его люблю, как душу <...>
П. А. Вяземскому. 1 июля 1812 г. <Петербург>
<...> Что делает Балладник?16 Говорят, что он написал стихов тысячи полторы, и один другого лучше!17 Вот кстати, говоря о нашем певце Асмодея18, сказать можно: чем черт не шутит!19 Пришли мне Жуковского стихов малую толику <...>
П. А. Вяземскому. <Июль 1812 г. Петербург>
<...> Я читал балладу Жуковского20: она очень мне понравилась и во сто раз лучше его "Дев", хотя в "Девах" более поэзии, но в этой более grâce {изящества (фр.).} и ход гораздо лучше. Жаль, впрочем, что он занимается такими безделками: с его воображением, с его дарованием и более всего с его искусством можно взяться за предмет важный, достойный его. Пришли мне его послание ко мне, сделай одолжение - пришли <...>
П. А. Вяземскому. 3 октября <1812 г. Нижний Новгород>
<...> ... любить умею моих друзей, и в горе они мне дороже. Кстати о друзьях: Жуковский, иные говорят - в армии, другие - в Туле21. Дай Бог, чтобы он был в Туле и поберег себя для счастливейших времен. Я еще надеюсь читать его стихи, милый друг, надеюсь, что не все потеряно в нашем отечестве, и дай Бог умереть с этой надеждою <...>
П. А. Вяземскому. <Январь 1813 г. Нижний Новгород>
<...> Благодарю за стихи Жуковского. Они прекрасны. Второе послание к Арб<еневой> лучше первого22, в нем виден Жук<овский> как в зеркале; послание к Бат<юшкову> прелестно. Жуковский писал его влюбленный. Редкая душа! редкое дарование! душа и дарование, которому цену, кроме тебя, меня и Блудова, вряд ли кто знает. Мы должны гордиться Жуковским. Он наш, мы его понимаем. И Василий Львович плакал, читая его стихи <...>
Н. Ф. Грамматину. <Январь 1813 г. Вологда>
<...> Князь Вяземский прислал мне стихи Жуковского: два послания к его знакомке г-же А<рбеневой> и послание ко мне, ответ "Пенатам": дивная поэзия, в которой множество прелестных стихов и в которой прекрасная душа - душа поэта дышит, видна как в зеркале! <...>
П. А. Вяземскому. 9 мая 1813 г. Петербург
<...> Теперь скажу тебе приятную весть. Жуковс<ки>й в Белеве. Прислал оттуда к Дмитриеву своего "Певца" с поправками и с посвящением государыне Елизавете Алексеевне23, которая написала к Ивану Иванов<ич>у лестный для Жуковского рескрипт и перстень. <...>
П. А. Вяземскому. 10 июня 1813 г. <Петербург>
<...> Жуковского "Певца" государыня приказала напечатать на свой счет. Готовят виньеты. Дашкову поручил Дмитриев сделать замечания. Я рад сердечно успехам нашего балладника: это его оживит. Но жалею, что он много печатает в "Вестнике". Переводом Драйдена24 я не очень доволен: "Певец" - романс - лучше всего. Пора ему взяться за что-нибудь поважнее и не тратить ума своего на безделки; они с некоторого времени для меня потеряли цену, может быть, оттого, что я стал менее чувствителен к прелести поэзии и более ленив духом. Притом же наш приятель имеет имя в словесности: он заслужил уважение просвещенных людей, истинно просвещенных, но славу надобно поддерживать трудами. Жаль, что он ничего путного не напишет прозою. Это его дело. Подстрекай его самолюбие как можно более, не давай ему заснуть в Белеве на балладах: вот подвиг, достойный дружбы, достойный тебя!.. Посылаю тебе, из благодарности за поправки, две басни Крылова, которые, может быть, тебе еще не известны. Жуковский не все счастливо поправил; иное испортил, а иное еще лучше сделал и подал мне новые мысли <...>
П. А. Вяземскому. 17 мая 1814 г. <Париж>
<...> ... я с удовольствием воображаю себе минуту нашего соединения: мы выпишем Жуковского, Северина, возобновим старинный круг знакомых и на пепле Москвы, в объятиях дружбы, найдем еще сладостную минуту, будем рассказывать друг другу наши подвиги, наши горести, и, притаясь где-нибудь в углу, мы будем чашу ликовую передавать из рук в руки <...>
А. И. Тургеневу. <Октябрь -- ноябрь 1814 г. Петербург>
Вот... мои замечания на стихи Жуковского25. Не мое дело критиковать план, да и какая в этом польза? Он не из тех людей, которые переправляют. Ему и стих поправить трудно. Я мог ошибаться, но если он со мной в иных случаях будет согласен, то заклинаю его и музами, и здравым рассудком не лениться исправлять <...>
10 января <1815 г. Петербург>
<...> Дашков здесь. Он сказывал мне, что Жуковско<го> стихи несовершенно понравились нашим Лебедям и здешние Гуси ими не будут восхищаться26. Что нужды! Зато Нелединс<кий> плакал, читая их перед императрицей, которой они очень нравятся. Вот лучшая награда. Ошибки в стихах нашего Балладника примечены быть могут и ребенком: он часто завирается. Но зато! зато сколько чувства! какие стихи! и кто говорил с таким глубоким чувством об императоре? Так, любезный друг! Государь наш, который, конечно, выше Александра Македонского, должен то же сделать, что Александр Древн<ий>! Он запретил под смертною казнию изображать лицо свое дурным художникам и предоставил сие право исключительно Фидию. Пусть и государь позволит одному Жуковскому говорить о его подвигах. Все прочие наши одорифмователи недостойны сего... Один хороший стих Жуковск<ого> больше приносит пользы словесности, нежели все возможные сатиры <...>
П. А. Вяземскому. <Январь 1815 г. Петербург>
<...> Спешу сказать тебе, что Жуковскому дали Анну 2-й степени27. Поздравляю с этим и его, и тебя, и себя. Это мне сказал Тургенев, но еще не верное, он слышал в канцелярии военного министра и просил на всякий страх поздравить Жуковского. Я писал к нему в Белев...
П. А. Вяземскому. Февраля <1815 г. Петербург>
<...> Что есть у меня в мире дороже друзей! и таких Друзей, как ты и Жуковский. Вас желал бы видеть счастливыми: тебя благоразумнее, а Жуковского рассудительнее. Я горжусь вашими успехами; они мои; это моя собственность; я был бы счастлив вашим счастием...
<...> Посоветуй Жуковскому приехать сюда для собственной его выгоды. Притолкай его в Петербург. Я говорю дело. Но жить ему здесь не надобно. По крайней мере, так я думаю, и он сам согласен.
П. А. Вяземскому, <Вторая половина марта 1815 г. Петербург>
<...> От Жуковского я получил письмо. Я называю его - угадай как? Рыцарем на поле нравственности и словесности. Он выше всего, что написал до сего времени, и душой и умом. Это подает мне надежду, что он напишет со временем что-нибудь совершенное. В последней пиесе "Ахилл" стихи прелестны, но с первой строки до последней он оскорбил правила здравого вкуса и из Ахилла сделал Фингала. Это наш Рубенс. Он пишет ангелов в немецких париках. Скажи ему это от меня <...>
Е. Ф. Муравьевой. <Деревня>
<...> Бога ради, пошлите за Жуковским и допросите его, что сделал он с бумагами. Если по первому зову не явится (он на это мастер, я знаю), в таком случае пошлите ему это письмо для улики. Оно, как фурия, пробудит спящую в нем совесть и лишит его сна и аппетита. Шутки в сторону, я его извинять более не могу за леность и беспечность насчет издания28. Как литератор он виноват; как человек, которому вы доверяли по одному уважению к его дарованиям и редкой его душе, он виноват еще более <...>
Е. Ф. Муравьевой. 11 августа 1815 г. Каменец
<...> Радуюсь, что вы на даче, что Жуковский возьмется кончить начатое дело, и благодарю вас за "Эмилиевы письма" <...>
Н. И. Гнедичу. <Первая половина июня 1815 г. Деревня>
<...> Радуюсь, что Жуковский у вас и надолго. Его дарование и его характер - не ходячая монета в обществе. Он скоро наскучит, а я ему еще скорее, и пыльные булевары, и ваши словесники, и ладан хвалебный. Познакомься с ним потеснее: верь, что его ум и душа - сокровище в нашем веке. Я повторяю не то, что слышал, а то, что испытал. Проси его, чтобы он ко мне написал несколько строк на досуге. Я имею нужду в твоей дружбе, в его дружбе. Вот мои единственные сокровища, одно, что мне оставила фортуна! <...>
П. А. Вяземскому. 11 ноября 1815 г. <Каменец-Подольский>
<...> Ни Дашков, ни Гнедич, ни Жуковский, никто ко мне не пишет из Петербурга; и, я думаю, это Заговор молчания. Но Бог с ними. Из журнала я увидел, что Шах<овской> написал комедию и в ней напал на Жук<овского>29. Это меня не удивило. Жуковский недюжинный, и его без лаю не пропустят к славе <...> Время сгложет его [Шаховского] желчь, а имена Озерова и Жуковского и Карамзина останутся <...> Радуюсь, что удален случайно от поприща успехов и страстей, и страшусь за Жуков<ского>. Это все его тронет: он не каменный. Даже излишнее усердие друзей может быть вредно. Опасаюсь этого. Заклинай его именем его гения переносить равнодушно насмешки и хлопанье и быть совершенно выше своих современников <...> Он печатает свои стихи30. Радуюсь этому и не радуюсь. Лучше бы подождать, исправить, кое-что выкинуть: у него много лишнего. Радуюсь: прекрасные стихи лучший ответ Митрофану Шутовскому <...>
А. И. Тургеневу. <Середина января 1816 г. Москва>
<...> Еще раз прошу удостоить меня ответом, как можно скорее: и если у вас руки поленятся, то заставьте писать Жуковского. Для дружбы - все, что в мире есть31, даже ответ на письмо! Скажите ему, чтоб он не унижался до эпиграмм и забыл забвенных вкусом, не его врагов, а врагов смысла, вкуса и всего прекрасного <...>
Н. И. Гнедичу. <Начало августа 1816 г. Москва>
<...> Надобно бы доказать, что Жуковский поэт; надобно, говорю, пред лицом света: тогда все Грибоедовы исчезнут32 <...>
И. А. Вяземскому. 14 января 1817 г. <Хантоново>
<...> Уведомь меня, где Жуковский; мне к нему крайняя нужда писать о деле для него интересном. Бели бы он был в Петербурге! Как бы это кстати было для моего издания33: он, конечно, не отказался бы взглянуть на печатные листы и рукопись. Я теперь живу с ним и с тобою. Разбираю старые письма его и твои и еще некоторых людей, любезных моему сердцу <...>
П. А. Вяземскому. <Январъ 1817 г. Хантоново>
Может поэзия, дружество и все прекрасное воскликнуть: триумф! Давно я так не радовался. Наконец Жуковский имеет независимость34 мое о его высоком таланте: желаю, чтобы он не ограничил себя балладами, а написал что-нибудь достойное себя, царя и народа <...> Поэму, поэму! Какую? Она давно в голове его, а некоторые рассеянные члены ее в балладах <...> Поздравь его за меня <...>
Н. И. Гнедичу. <Январь 1817 г. Хантоново>
Не могу тебе изъяснить радости моей: Жуковского счастие как мое собственное! Я его люблю и уважаю. Он у нас великан посреди пигмеев, прекрасная колонна среди развалин. Но твое замечание справедливо: баллады его прелестны, но балладами не должен себя ограничивать талант, редкий в Европе. Хвалы и друзья неумеренные заводят в лес, во тьму <...> За твою критику надобно благодарить, а не гневаться. Уверен, что в душе сам Жуковский тебе благодарен <...>
<...> На портрет ни за что не соглашусь <...> Крылов, Карамзин, Жуковский заслужили славу: на их изображение приятно взглянуть <...>
4 марта <1817 г. Хантоново>
<...> Благодарю Жуковского за предложение трудиться с ним35: это и лестно, и приятно. Но скажи ему, что я печатаю сам и стихи, и прозу в Петербурге и потому теперь ничего не могу уделить от моего а что вперед будет - все его, в стихах, разумеется <...> Я согласен с тобою насчет Жуковского. К чему переводы немецкие? Добро - философов <...> Слог Жуковского украсит и галиматью, но польза какая, то есть истинная польза? Удивляюсь ему. Не лучше ли посвятить лучшие годы жизни чему-нибудь полезному, то есть таланту, чудесному таланту, или, как ты говоришь, писать журнал полезный, приятный, философский. Правда, для этого надобно ему переродиться. У него голова вовсе не деятельная. Он все в воображении <...>
П. А. Вяземскому. <1817 г. Хантоново>
<...> Радуюсь, что ты <...> отдохнул с людьми, ибо это, право, люди: Блудов, <...> Тургенев <...>, Северин <...>, Орлов <...>, Жуковский, исполненный счастливейших качеств ума и сердца, ходячий талант! <...>
П. А. Вяземскому. 28 августа <1817 г. Петербург>
<...> Осенняя погода выжила меня из деревни: надобно было отправиться или в Петербург, или в Москву; дал преимущество Петербургу, который, между нами будь сказано, мне не льнет к сердцу, хотя в нем все и Жучок наш. Вчера я был у Карамзина с ним и с Тургеневым <...>
<...> Жуковский вступает в новую придворную должность36. Радуюсь истинно, что ему удалось это. Он очень мил; сегодня пудрит свою голову à blanc {набело (фр.).(фр.).}, a вчера мы с ним целый день смеялись до надсаду. Он пишет и, кажется, писать будет: я его электризую как можно более и разъярю на поэму. Он мне читал много нового - для меня по крайней мере. Я наслаждаюсь им. Крайне сожалею, что тебя нет с нами <...>
<Начало февраля 1818 г. Петербург>
<...> Я уже написал Жуковскому, что не могу взять на себя издание твоих стихов <...> Жуковский все сладит: поручи ему, но поручу!..
А. И. Тургеневу. <Начало июня 1818 г. Москва>
<...> Получил письмо ваше <...> Я изумился, прочитав его <...> Между тем входит Жуковский, только что приехавший из Белева. Он напирает "садоводами, с доказательствами, и мы решились. Жуковский пишет письмо к государю37. Вот он сидит там за столиком, полуодетый, а я за другим, в ожидании письма <...>
<...> Только в июле можно купаться в море, следственно, я должен спешить в Крым. Но Жуковский уговаривает дождаться ответу <...>
<...> Не знаю, останусь ли здесь до 25-го, Жуковский решит <...>38
А. И. Тургеневу. 13 июня <1818 г. Москва>
<...> <...>
Е. Ф. Муравьевой. 13 июня <1818 г. Москва>
<...> Жуковский советовал остаться и ожидать здесь ответа, на что я не согласился, ибо здоровье мое есть главное мое попечение <...> С Жуковским я говорил о себе: он вам перескажет мои слова <...>
<Исход июня 1818 г. Полтава>
<...> Жуковскому мой поклон. Утешьте злодея: скажите ему, что баллада из Шиллера прелестна, лучший из его переводов, по моему мнению; что перевод из "Иоганны" мне нравится как перевод мастерской, живо напоминающий подлинник; но размер стихов странный, дикий, вялый <..> Но "Горная песня" и весь IV-й нумер мне не нравится39. Он напал на дурное, жеманное и скучное. Вот моя исповедь. Но обнимите его за меня очень крепко; это ему приятнее моей критики и, может быть, умнее <...>
А. И. Тургеневу.
<...> Не шутка - надолго отправиться из родины!40 Надобно мне и свои дела устроить, да и с Жуковским поспорить кой о чем <...> которого обнимаю от всего сердца. Он давным-давно у вас и с вами: завидую ему и вам <...>
А. И. Тургеневу.
<...> Поклон Жуковскому! Знает ли он стихи Мейстера: оду его на победу России?..
<...> И я утешаюсь мыслию, что из сих голых степей, опаленных солнцем, увижу сосны Петербурга, прелестную Неву и вас с Жуковским; с последним беседую, то есть перечитываю <...>
А. И. Тургеневу. 19 августа <1818 г.> Одесса
<...> Человек всегда с удовольствием вспоминает о тех, которым был полезен. Обнимаю вас и Жуковского, от всего сердца обнимаю <...>
А. И. Тургеневу. <10 сентября 1818 г. Москва>
<...> Воейков пишет гекзаметры без меры. Жуковский (!?!?!?!) - пятистопные стихи без рифм, он, который очаровал наш слух, и душу, и сердце... Обнимаю, обнимаю Жуковского, которого браню и люблю, люблю и браню <...>
<1818 г. Петербург>
Благодарю за III нумер "Для немногих", который прочитал с удовольствием, и за Сегюра; возвращаю его. Скажу мимоходом: как мой ум (по словам А. И. Тургенева) ни мелок, ни поверхностен, а все-таки недоволен мелкими стихами нашего Жуковского и мелкою философиею Сегюра. Но рассказ в Сегюре и описания в Жуковском прелестны: вот сходство между ними. Поищем разницы. Сегюр выписался, Жуковский никогда не выпишется, если мы не задушим его похвалами <...>
Д. Н. Блудову. <Начало ноября 1818 г. Петербурга
оной Академии41. Но первый за эту честь заплатил дорого: так простудился, что по сю пору лежит и бредит. Болезнь его может превратиться в неизлечимую, если он не вспотеет вовремя. Шутки в сторону, он болен <...> Возвратимся к Академии. На другой день торжествен<ного> вступления в оную Жуковс<кий> явился к нам бледен, как мертвец, как вышедший из Трофония пещеры, рассказывал нам чудеса и поручил мне возвестить вам о своем нисшествии в лимб академический <...> "Северная почта" возвестила публике: что Жук<овский> и Фил<арет> поступили на упалые места, и редактор оной заметил, что слова есть собственное выражение Академии. Упалое место, говоря о праздных местах, пустых или порожних академических, очень забавно, и замечание редактора остро и зло <...> Жуковск<ий> пишет глаголы и погрузился в грамматику <...>
С. С. Уварову. Май 1819 г. Неаполь
<...> <...> с прекрасными стихами Жуковского на смерть королевы42. Они сильны, исполнены чувствительности, одним словом - достойны Жуковского и могут стать наряду с его лучшими произведениями. Но - воля его! - можно пожелать более изобретения и менее повторений его же собственных стихов. Как бы то ни было, поздравляю его, обнимаю и радуюсь его новому успеху <...>
Комментарии
Константин Николаевич Батюшков (1787--1855) - поэт, наряду с Жуковским основатель "школы гармонической точности", один из его ближайших друзей.
Поэты познакомились в начале января 1810 г. в Москве в доме С. Н. Глинки. Их личные симпатии и близость литературных взглядов быстро переросли в дружбу. Весной и летом 1810 г. Батюшков активно сотрудничает в "Вестнике Европы", редактируемом Жуковским; поэты часто встречаются за совместным чтением, обмениваются замыслами. 12 мая Жуковский подарил Батюшкову записную книжку с рассуждениями на этические темы, которые тот по-своему продолжил (см.: Изв. АН СССР. ОЛЯ. 1955. Т. 14, вып. 4. С. 305--370. Публикация Н. В. Фридмана). В июне - июле 1810 г. они три недели провели в Остафьеве в обществе H. M. Карамзина, И. И. Дмитриева, П. А. Вяземского. Серьезные разговоры о литературе в "легкой", дружеской манере остафьевского лета способствовали появлению поэтической переписки Батюшкова ("Мои пенаты", "К Жуковскому") и Жуковского ("К Батюшкову"), утвердившей в русской поэзии жанр дружеского послания.
пониманию Батюшковым и Жуковским своей судьбы, поэзии и взаимоотношений соответствуют два их произведения, написанных почти одновременно и независимо друг от друга: элегия Жуковского "Теон и Эсхин" (1814) и стихотворная сказка Батюшкова "Странствователь и домосед" (1815), которые явились их поэтическими манифестами.
Очередной период их интенсивных встреч, литературных споров, шуточных состязаний приходится на 1817--1818 гг. В августе 1817 г. Батюшков навещает Жуковского в Царском Селе, они участвуют в заседаниях "Арзамаса", где Батюшков получил прозвище Ахилл; вместе с А. С. Пушкиным и А. А. Плещеевым сочиняют экспромты ("Писать я не умею..." и "Вяземскому" - "Зачем, забывши славу..."). Летом 1818 г. Жуковский выхлопотал Батюшкову разрешение поступить на дипломатическую службу. Перед отъездом Батюшкова в Италию осенью 1818 г. они встречались в Петербурге на "субботах" Жуковского, на проводах Батюшкова в Царском Селе. Дружеские отношения поэтов в этот период складывались под влиянием общности мировоззренческих проблем, волновавших того и другого, и стремлением найти свои, возможно разные, принципы художественного выражения. Как показало время, при всей разнохарактерности дарований Батюшкова и Жуковского они тем не менее развивались в едином - романтическом - направлении. Следующая встреча поэтов состоялась в сентябре 1821 г., когда уже появились признаки душевной болезни Батюшкова. Дальнейшие их отношения сводятся к заботам Жуковского о больном друге.
Творческая биография Батюшкова прервалась задолго до того возраста, когда пишутся мемуары. Однако характеристика Батюшковым личности Жуковского воссоздается по письмам поэта, что требует от читателя определенной подготовки. Прежде всего следует учитывать, что облик Жуковского часто преображен дружеской иронией автора писем, а также то, что письма дают не устоявшиеся, выверенные временем суждения Батюшкова о Жуковском, а его современный самим событиям отклик, иногда неадекватный, эмоционально преувеличенный. Кроме того, в письмах отразилось изменение взглядов Батюшкова, в том числе и на личность Жуковского, который в свою очередь тоже претерпевает творческую эволюцию. Как источник характеристики личности Жуковского, с учетом сказанного, письма Батюшкова дают уникальный материал, обычно недоступный мемуарам: облик Жуковского еще не завершен, перед нами процесс его формирования, который частично зависел от оценок, критических замечаний в дружеском окружении поэта и в большой мере от мнения Батюшкова. Батюшков с чуткостью поэта уловил нравственную доминанту личности Жуковского, определив ее в классической формуле: "сердце на ладони".
К. Н. Батюшков
ИЗ ПИСЕМ
Фрагменты писем (Батюшкова печатаются по следующим изд.: Майков, т. 3, с. 65, 68, 73, 76, 87--88, 94,110--112,114,119--121,138--139,150,152,154-- 155,168,193--195, 207, 215, 227--228, 273, 299, 316--317, 319, 367, 390, 395--396, 413--414, 416--417, 427--428, 451, 466, 491, 500--505, 509--510, 516--517, 524-- 525, 529, 532-- 533, 535, 781--782; Батюшков К. Н. Он же. Нечто о поэте и поэзии / Сост., вступ. статья, коммент. В. А. Кошелева. М., 1985. С. 219, 226--227, 266--267, 285, 344--345.
1 ... весь Парнас, весь сумасшедших дом... -- перефразированная цитата из стих. И. И. Дмитриева "Послание от английского стихотворца Иона к доктору Арбутноту" ("Я вижу весь Парнас, весь сумасшедших дом..."). Сатирическое сравнение современной литературы с домом сумасшедших было популярным в 1810-е годы. Свое законченное выражение оно получит в знаменитой сатирической поэме А. Ф. Воейкова "Дом сумасшедших" (1814).
2 -- Послание Н. И. Гнедича "К Б<атюшкову>" и "Ответ Гнедичу" Батюшкова были опубликованы в ВЕ. 1810. M 3. С. 186--187.
3 ... писать поэму: "Распрю нового языка со старым"... -- Этот замысел Батюшкова не был осуществлен.
4 -- Имеется в виду стих. Гнедича "Мильтон, сетующий на слепоту свою". Отрывок из III книги "Потерянного Рая", которое Жуковский поместил в "Собрании лучших русских стихотворений" (М., 1811. Ч. 5).
5 ... девицу Жуковскую... -- Среди друзей Жуковского было принято подшучивать над его целомудрием. Кроме того, этим прозвищем Батюшков намекает на баллады Жуковского, к которым относился иронически.
6 ... Жуковский печатает... литанию на смерть Боброва... ВЕ. 1810. No 11 вместе с эпиграммами П. А. Вяземского на смерть поэта.
7 ... который, между нами сказано будь, великий чудак. -- "Чудачество" для Батюшкова прежде всего признак неординарной личности, каковой он считал Жуковского. Но, кроме того, называя здесь Жуковского "великим чудаком", Батюшков, видимо, иронизирует над его пристрастием к мистике в балладах.
8 Я с ним жил три недели у Карамзина... Вяземских Остафьево.
9 ... не высылаешь "Перуанца"... -- Стих. Гнедича "Перуанец к испанцу" было напечатано в "Собрании лучших русских стихотворений" (СПб., 1811. Ч. 4), подготовленном Жуковским.
10 ... балладу, в которой... сюжет взят на Спасском мосту. -- Речь идет о балладе Жуковского "Громобой" (первая часть "Двенадцати спящих дев"). "Называя сюжет баллады взятым "на Спасском мосту", Батюшков дает понять, что он сказочный: у Спасских ворот Московского Кремля и на Спасском мосту еще с XVII в. велась торговля лубочными картинками и сказками печатными и рукописными" т. 3, с. 647).
11 Гаснет пепел черных пней... -- цитата из "Сна воинов" Батюшкова.
12 ... ничего моего не поместил. "Собрании лучших русских стихотворений", о котором идет речь в письме, были помещены несколько стихотворений Батюшкова: "К Мальвине", "Воспоминание", "Ложный страх", "Счастливец" и др.
13 Morton. -- Происхождение этого прозвища неизвестно.
14 ... называет арлекином... -- Речь идет об элегии Батюшкова "Мечта", которая в сильно переработанном по сравнению с первой редакцией виде была напечатана в "Собрании лучших русских стихотворений" (М., 1811. Ч. 5). Множество вариантов "Мечты", видимо, и вызвало такую оценку Жуковского.
15 -- цитата из стих. Батюшкова "Мои пенаты. Послание к Ж<уковскому> и В<яземскому> " (1811).
16 Что делает балладник? -- Батюшков, иронически относившийся к балладам Жуковского, часто использует это шутливое прозвище. Ср., например, послание "К Жуковскому" ("Прости, балладник мой...").
17 ... стихов тысячи полторы... "К Батюшкову" ("Сын неги и веселья...").
18 ... певец Асмодея... -- Жуковский изобразил Асмодея в балладе "Громобой".
19 ... чем черт не шутит! -- намек на мистические мотивы баллад Жуковского, иронизируя над которыми Батюшков писал в своем прозаическом опыте "Прогулка по Москве", что существуют писатели, "которые проводят целые ночи на гробах и бедное человечество пугают привидениями, духами, Страшным судом" т. 2, с. 22).
20 ... читал балладу Жуковского... -- Батюшков читал "Светлану", вероятно, в рукописи, так как она была напечатана в ВЕ. 1813. No 1.
21 -- в армии, другие -- в Туле. -- Жуковский в это время действительно был в армии в составе московского ополчения.
22 Второе послание к Арб<еневой>... "К А. Н. Арбеневой" ("Рассудку глаз, другой воображенью...").
23 ... прислал... своего "Певца"... с посвящением... -- "Певец во стане русских воинов" через И. И. Дмитриева был преподнесен не жене Александра I Елизавете Алексеевне, как пишет Батюшков, а его матери, имп. Марии Федоровне, которая и подарила поэту перстень.
24 Переводом Драйдена я не очень доволен... -- Имеется в виду перевод Жуковского из Драйдена "Пиршество Александра, или Сила гармонии" (1812).
25 -- Письмо посвящено разбору послания Жуковского "Императору Александру" (1814). Жуковский воспользовался почти всеми замечаниями Батюшкова при подготовке послания к печати.
26 ... Жуковско<го> стихи несовершенно понравились нашим Лебедям и здешние Гуси ими не будут восхищаться. -- Поэтическое новаторство послания Жуковского было холодно воспринято в литературных кругах Москвы, арзамасцами ("Лебеди") и представителями петербургской "Беседы", которых называли "Гусями".
30 ... Жуковскому дали Анну 2-й степени.
28 ... насчет издания. -- Жуковский по договоренности с Батюшковым должен был участвовать в издании "Обитателя предместья" и "Эмилиевых писем" M. H. Муравьева, но, отвлекаемый другими делами, устранился от этого. Однако уже в декабре 1815 г. он начинает работу по редактированию сочинений M. H. Муравьева (см.: БЖ, ч. 1, с. 71--104).
29 ... напал на Жуковского. "Липецкие воды", где в образе поэта Фиалкина был осмеян Жуковский.
30 Он печатает свои стихи. -- Первый том "Стихотворений Василия Жуковского" вышел в 1815 г.
31 Для дружбы -- все, что в мире есть... "Певца во стане русских воинов" Жуковского.
32 ... все Грибоедовы, исчезнут. -- А. С. Грибоедов был одним из участников журнальной полемики 1815--1816 гг. вокруг жанра баллады и выступал с критикой Жуковского. Батюшков, не принимавший этого жанра вообще, тем не менее был на стороне Жуковского.
33 ... для моего издания... -- В это время Батюшков готовил к печати второй том своих сочинений (Опыты в стихах. СПб., 1817) и хотел показать "рукопись и печатные листы" Жуковскому, который в это время был в Дерпте.
34 -- Батюшков слишком восторженно отнесся к назначению Жуковскому в конце 1816 г. ежегодной четырехтысячной пенсии.
35 ... предложение трудиться с ним... -- В это время Жуковский планировал периодическое издание "альманашного типа", где предлагал Батюшкову заняться итальянской словесностью (см.: Эпоха романтизма. Л., 1975. С. 258--260).
36 ... в новую придворную должность.
37 Жуковский пишет письмо к государю. -- Жуковскому удалось выхлопотать Батюшкову разрешение поступить на дипломатическую службу.
38 ... Жуковский решит. -- Далее в письме следует приписка: "Останется. Жуковский"; и действительно, Батюшков выехал в Одессу около 20 июня.
39 "Für wenige. Для немногих", куда вошел и перевод "Горной песни" Ф. Шиллера.
40 ... надолго отправиться из родины! --19 ноября 1818 г. Батюшков выехал в Италию; на его проводах в Царском Селе среди прочих присутствовали А. С. Пушкин и Жуковский.
41 ... членами оной Академии. -- Жуковский был избран в члены Академии 19 октября 1818 г.
42 -- Речь идет об элегии "На кончину ея величества королевы Виртембергской".