• Приглашаем посетить наш сайт
    Гумилев (gumilev.lit-info.ru)
  • Рустем и Зораб. Персидская повесть. (Книга 2)

    Книга: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
    Примечания

    Книга вторая
    ЗОРАБ

    I

    Пора пришла — и у Темины
    Родился сын, прекрасный
    Как месяц. Радостно и горестно его
    Прижала к сердцу мать и со слезами
    Им любовалась: он был вылитый Рустем.
    Она его Зорабом назвала,
    Его сама кормила грудью,
    О нем и день и ночь пеклася.
    И дивное созданье был Зораб:
    Он родился с улыбкой на устах;
    Ни от чего и никогда не плакал; рос так чудно,
    Что в первый месяц уж казался годовым;
    Трех лет скакал отважно на коне;
    Шести лет был могуч, как лев;
    Когда ж ему двенадцать лет свершилось,
    Никто не мог с ним сладить; ростом был
    Он великан, и все блистало

    Глубоко-темные глаза,
    Румянец пламенный на свежих
    Щеках, широкие плеча, крутая грудь,
    Железно-жилистые руки
    И ноги крепкие, как кедры.
    Бороться ль кто с ним покушался —
    Его он вмиг сгибал в дугу;
    На львиную ль охоту выходил —
    Со львом он ладил, как с лисицей;
    Шатал ли дуб иль кедр —
    В его руках они, как хлыстья, гнулись;

    Гнался ли за конем — его,
    Догнав, хватал за гриву,
    И падал на колена конь:
    Таков был в отроческих летах
    Зораб, достойный сын Рустема.

    II

    Однажды к матери приходит отрок
    И так ей дерзко говорит:
    «На сверстников своих гляжу я свысока;

    Поднять не смеет головы;
    Но никому из них досель не мог я
    Ответствовать, когда он знать хотел,
    Кто мой отец. Скажи же: кто отец мой?
    Когда не скажешь, на себя
    Я руку наложу,
    Да и тебе добра не будет».
    Темина с гордостью и страхом отвечала:
    «Мой сын, твое рожденье
    Доныне было тайной;
    Теперь узнай: ты сын Рустема;
    Ты дедов знаменитых внук;
    И нет земных величий,
    Которых бы отец твой не затмил
    Сияньем дел своих великих.
    Возьми теперь повязку эту;
    Носи ее и береги,
    Как свет своих очей: ее мне дал
    Отец твой на прощанье.

    Что ты достоин быть им признан,
    Он позовет тебя в Иран
    И по своей повязке там узнает.
    Но ведай наперед, Зораб,
    Что на глаза ему явиться
    Не иначе ты можешь, как прославясь
    Великим делом богатырства;
    Тебя неславного ни знать,
    Ни видеть твой отец не хочет;
    Не по своей породе знаменитой,

    Не по его повязке золотой
    Ты будешь им за сына признан;
    Вас породнит одна лишь только слава;
    С ее свидетельством ты должен от меня
    Принесть отцу его залог заветный
    Лишь ею ты получишь право
    Сказать в лицо Рустему: «Я твой сын».
    Гордися ж, друг, своей породой славной,
    Но до поры храни о ней молчанье».

    III


    «Кто скроет в небесах
    Сияющее солнце?
    Кто скроет на земле
    Своей породы славу?
    Зачем о ней так поздно сведал я?
    До сих пор ежечасно
    И встречный мне и поперечный,
    И старики и молодые
    Твердили о Рустеме.
    Кто исполина одолел?
    Кто замок разорил волшебный?
    Кто войско разогнал один?
    На каждый мне такой вопрос
    Все тот же был ответ: Рустем.
    Во мне от изумленья
    И ревности кипело сердце;
    А он был мой отец, и я о том не ведал.
    Но знай теперь: из Семенгама
    И из туранских областей

    И мы пойдем войною на Иран;
    И битва будет там такая,
    Что пылью месяц в высоте
    Задернется, как темной тучей;
    С иранского престола
    Сгоню я шаха Кейкавуса
    И подарю Иран Рустему;
    Потом пойду войною на Туран,
    И будешь ты царицею Турана».

    Так он сказал и гордо удалился.
    И никому он своего
    Рожденья не открыл:
    Неведомая сила
    Ему уста сжимала всякий раз,
    Когда была готова
    Слететь с них тайна роковая;
    Как будто сам отец ему шептал:
    «Лишь славой ты получишь право
    Сказать в лицо мне: я твой сын».

    IV


    Сказал Зораб: «Я сам готов,
    Но у меня коня нет боевого;
    Мне нужен конь, со мною равный силой,
    Такой, чтоб камни мог одним ударом
    Копыта в крошки разбивать,
    Чтоб был могуч, как слон, лего́к, как птица,
    Чтобы в воде проворной рыбой плавал
    И серной прыгал по горам,
    Чтоб и коня и седока
    Мог опрокидывать напором крепкой груди
    И чтоб, сидя́ на нем,
    Я не лицом к лицу,
    А свысока смотрел в глаза врагу».
    При этом слове радостная гордость
    Зажглася в материнском сердце;
    Она немедленно велела
    Пригнать из табунов Турана
    Коней отборнейших, чтоб мог Зораб
    Найти желанного меж ними.

    И всех их на́ поле широком
    Перед стенами Семенгама
    Свели в один бесчисленный табун;
    Все были дикие, как вихри.
    И начал их Зораб перебирать:
    Он каждого, который меж другими
    Казался легче и сильней,
    К себе притягивал арканом

    И на спину ему клал руку — и одним
    Руки железный давленьем
    Был каждый вмиг к земле притиснут;
    И в целом табуне Зораб
    Ни одного не выбрал по желанью.

    V

    Тут подошел к Зорабу старый витязь
    И так сказал: «Я дам тебе коня,
    Какого не бывало
    До сей поры нигде.
    Он родился от Грома,
    Коня Рустемова; как буря силен;

    Нет на него ни зноя, ни мороза;
    Широкий дол, высокий холм
    Он тенью облака перебегает;
    Бескрылой птицею по воздуху летит;
    В стыде павлин сжимает пышный хвост,
    Когда густую он разбрасывает гриву;
    Он прыткий лев — когда на круть бежит;
    Он сильный кит — когда в воде плывет;
    Ездок, пустив стрелу, своей стрелы скорее
    На нем домчится до врага;
    Его ж бегущего быстрейшей
    Стрелою не догонит враг;
    Он чудо-конь; но есть в нем и великий
    Порок: он в руки не дается.
    Кому ж его удастся укротить,
    Тот выезжай на нем хоть на Рустема».
    Такой находкою нежданной
    Обрадован Зораб был несказанно.
    «Скорей, скорей, — он закричал, — ведите

    Ему Зораб давнул рукою спину
    И грянул в голову его
    Своим тяжелым кулаком —
    Могучий конь не пошатнулся,
    Лишь, шею вытянув, сверкнул
    Глазами, прянул на дыбы
    И так заржал,

    Что с ним окрестность вся заржала.
    Зораб стал гладить и трепать
    Его, как шелк, блистающую спину —
    И конь недвижимо стоял,
    Лишь оком огненным на витязя косился.
    И на него вскочил Зораб,
    И конь, легчайшему узды его движенью
    Покорный, вихрем полетел;
    Зораб же на его спине сидел так крепко,
    Как на коне сидит железном
    С ним вместе вылитый железный истукан.
    Конь наконец под сильным седоком

    С него катился пенный пот.
    Тогда Зораб сказал ему, разгладив
    Его разбросанную гриву:
    «Мой добрый конь, теперь нам мир открыт:
    Теперь не будет стыдно
    И на глаза Рустему нам явиться».

    VI

    И стал Зораб к войне с Ираном снаряжаться.
    Когда ж о том проведали в Туране,
    Бесчисленно к нему сходиться стали
    Охотники; для них его желанье было
    Как солнечный восход для темной ночи:
    Давно Туран не враждовал с Ираном,
    Давно для всех мученьем был покой,
    И все кипели жаркой жаждой
    Войны, победы и добычи;
    Из пепла вдруг великий вспыхнул пламень.
    Зораб приходит к деду своему
    И говорит: «Есть люди у меня —
    Но нет у них оружий;

    Мои же люди все бесконны;
    Идти в поход готовы мы —
    Но вьючных нет у нас верблюдов,
    Чтоб тяжкий груз нести за нами;
    Хотим мы сытно есть и пить
    В досужное от боя время —

    Но нет у нас запаса пищи;
    Благоволи твои нам отпереть
    Конюшни, хлебные анбары
    И оружейную палату, где напрасно
    Съедает ржа мечи и брони».
    И деду старому по сердцу
    Была такая речь от внука;
    Охолодевшая в нем кровь разгорячилась,
    И он сказал с усмешкой про себя:
    «Необычайный выбрал способ
    Отца отыскивать мой внук!
    Его он взять намерен с боя».
    И всем снабдить Зораба царь спешит.

    Для ратников, верблюдов и коней
    Запас пшена, ячменя и овса
    Огромный собран; дед не поскупился также
    Своей серебряной и золотой казною
    Со внуком поделиться;
    И оружейную палату отпер он
    И дал на волю брать оттуда
    Мечи, кольчуги, шлемы,
    Стрелами полные колчаны,
    Тугие луки, топоры,
    В серебряной оправе ятаганы,
    Кривые сабли с золотой насечкой,
    И палицы с железными шипами,
    И копья длинные с булатным острием.
    Сподвижникам раздав доспехи и казну,
    Зораб сказал: «Вот все, что я теперь имею;
    Чего ж недостаёт,
    То мы дополним скоро
    Добычей боевою;

    Я всех вас с ног до головы
    Иранским золотом и серебром осыплю».

    VII

    Турана царь Афразиаб
    Услышал, что с гнезда слетел орленок смелый,
    Что отроку-богатырю наскучил

    Покой беспечный детских лет,
    Что первый пух едва пробился
    На подбородке у него —
    А уж ему в пространном мире тесно;
    Что молоко обсохнуть не успело
    На молодых его губах —
    А уж на них звучит, как в небе гром,
    Тревожный крик, зовущий на войну;
    Что он замыслил Кейкавусов
    Трон опрокинуть и Иран
    Своим толпам предать на разграбленье;
    Что стоило ему ногой лишь в землю топнуть,
    И из земли вдруг выскочило войско;
    Что, наконец, молва есть, будто он

    Рустемова и конь его родился.
    Афразиаб, Турана царь, бровей
    От этих слухов не нахмурил;
    Он долго сам с собою размышлял
    И, размышляя, улыбался;
    И напоследок повелел,
    Чтоб Баруман, его верховный вождь,
    К нему явился. Баруману
    Он так сказал: «Возьми двенадцать тысяч
    Отборных ратников моих
    И отведи их в Семенгам к Зорабу.
    Но слушай (что ж услышишь,
    То пусть в твоей душе, как мертвый труп
    Во гробе, тайное лежит),
    Отдав ему мое письмо,
    Его уверь, что с ним Афразиаб
    На жизнь и смерть в союз вступает;
    Раздуй в нем пламень боя,
    Чтоб бешено, как лев голодный,

    Но берегись — отнюдь не допускай
    Его увидеться с Рустемом;
    Чтобы никто и имени Рустема
    При нем не смел произнести.
    Не знаю я, отец ли
    Ему Рустем иль нет, но оба

    Они мне злейшие враги;
    И их стравить нам должно, как зверей.
    Легко случиться может,
    Что грозный, устарелый лев
    Под сильной лапой молодого,
    Растерзанный, издохнет —
    Тогда Иран смирится перед нами
    И Кейкавус не усидит на троне;
    Тогда найдем мы средство и Зорабу
    Зажать глаза, чтоб перестал
    Он с жадностью звериной
    Смотреть на царские престолы.
    Известно мне: ему Ирана мало;

    И если подлинно он сын Рустема,
    То пусть волчонок молодой
    Заеден будет старым волком;
    Тогда и старый пропадет,
    Как пропадает, иссыхая
    И тяжким илом застилаясь,
    Вода в степном оставленном колодце».
    Так говорил Афразиаб;
    Потом он Баруману
    Вручил письмо к Зорабу,
    Предательской исполненное лестью.
    Но то письмо не с легким сердцем,
    А с тяжким горем принял Баруман:
    Не славы, а бесславья ждал
    Он от войны, в которой принужден
    Был сына храброго на храброго отца
    Обманом хитрым наводить,
    Чтоб разом погубить обоих.

    VIII

    Когда узнал Зораб, что Баруман

    Афразиабом посланный, идет,
    Немедленно вооружась,
    К нему он выехал навстречу.
    Как удивился витязь молодой,

    Когда такое множество народа,
    Оружием блестящего, увидел!
    Как удивился Баруман,
    Когда предстал глазам его такой
    Красавец с ростом великана,
    С весенней свежестью младенца,
    С горячим юноши кипеньем,
    С железной твердостию мужа!
    Он на него внимательно смотрел:
    Он изумлен был несказанно,
    Он чувствовал невольный трепет,
    В нем громко вопияла жалость
    При виде красоты, столь бодрой и цветущей.
    И про себя подумал старый витязь:
    «О ты, прекрасная звезда,

    Не заходя, не померкая;
    Достоин ты, мой светлый воин,
    Чтоб был орлиный твой полет
    Советом мудрости направлен,

    И, подошед к Зорабу, он вручил
    Ему письмо Афразиаба.
    Прочтя письмо, Зораб поспешно со́брал
    Свои туранские дружины

    Для отдыха остаться
    Дни на два в Семенгаме,
    Простился с матерью и с дедом
    И поскакал, воскликнув громозвучно:

    Все разом всколебалось,
    Знамена развернулись,
    Задребезжали трубы,
    Тимпаны загремели,

    Пошли вперед дружины;
    И быстро полилась война
    С убийством, грабежом, пожаром
    На мирные поля Ирана.

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
    Примечания
    Раздел сайта: