18
П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
Душа моя, твою записочку и Сабурова получил. Записочка твоя коротка; а Сабуров очень любезен. Радуюсь обоим. «Полярная звезда», вероятно, уже в твоих руках. Найдешь в ней свои пиесы. Не сердись на меня за то, что они напечатаны с ошибками. Я требовал от издателей, чтоб они доставили мне корректуру, но они не присылали мне ни твоих, ни моих пиес для поправки, и меня постигла одинаковая судьба с тобою. Каким образом познакомился ты с Зонтагом? Где он теперь? Не будет ли в Петербурге? Уведомь об этом. Я у Батюшкова бываю часто, и я один — других никого не видать. Со мною он очень нежен. Когда у него бываю, то всегда остаюсь обедать и сижу до 7-ми, 8-ми часов вечера; не выпускает; вообще говорит порядочно. Но никак не хочет лечиться. Думаем о том, как бы перевезти его в Зонненштейн. Здешнее же лечение только может вредить ему: это уж доказал опыт. Он теперь в безопасности от самого себя: с ним живет сестра и приставлены к нему люди надежные. Но лечение необходимо, и нет никакого способа приступить к нему дома: нужно употребить силу и иметь все под рукою. В доме же нет ни людей, на это способных, ни других необходимых средств. Я писал в Берлин и получил уже ответ: Зонненштейн — лучшее место в Европе. Сестра поедет с ним; и государь, вероятно, даст все что нужно для его перевезения туда.
Мы с Тургеневым опять сблизились; не скажу, чтобы совсем помирились, но это будет. Надобно дать его больной душе выздороветь. Мне не должно на него сердиться, а надобно поступать с ним осторожно, как с милым больным, которого болезни я, по несчастному стечению обстоятельств и, может быть, по собственной неосторожности, был невольною причиною, не писал об этом к нему. Надеюсь, что будет скоро по-старому.
Скоро пришлю тебе 20 экземпляров моих рисунков, выгравированных в Дерпте. Ты знаешь их назначение: это издание сделано на мой счет, в пользу одного малютки, сироты, оставшегося после одного моего приятеля, которого смерть была несчастна. Мать его сумасшедшая. Постараюсь распродать. Я назначил 15 рублей за шесть прекрасных гравюр. Кто даст боле, тому слава. Уведомь, берешься ли мне помочь. На всякий случай собери теперь подписку и чем более, тем лучше. Вот титул тетрадей: «Шесть видов Павловска, рисованных с натуры Ж., гравированных Кларою в Дерпте».
«Бахчисарайский фонтан» — прелесть. Напечатай получше. Я думаю, надобно печатать у Семена. Прости!
Обнимаю тебя. Для чего бы при нем не напечатать и тех мелочей, которые уже были до сих пор в разных журналах: В «С<ыне> Отеч<ества>», в «Новостях» Воейкова и в «Полярной звезде». Подумай об этом. Это не помешает полному изданию.
Обнимаю Кюхельбекера и прошу у него прощения. Буду к нему писать.
Дружеский поклон Вере Федоровне и поцелуй детям, знакомым и незнакомым.
Примечания
18. П. А. Вяземскому. Впервые печатается полностью; отрывок — в «Литературном наследстве», т. 58 (М., 1952).
...Сабурова получил. — Яков Иванович Сабуров (1798—1856) — офицер и литератор, приятель Пушкина и Вяземского.
Найдешь в ней свои пиесы. — В альманахе «Полярная звезда» на 1824 г. были напечатаны стихотворения Вяземского: «Петербург», «Давным-давно», «Воли не давай рукам», басня «Гвоздь и молот».
Стр. 579. Каким образом познакомился ты с Зонтагом? — Егор Васильевич Зонтаг — морской офицер, женатый на племяннице Жуковского Анне Петровне Юшковой (1786—1864).
Он теперь в безопасности от самого себя... — Психически больной К. Н. Батюшков в 1822 г. трижды пытался покончить жизнь самоубийством.
С ним живет сестра... — Александра Николаевна Батюшкова.
Мы с Тургеневым опять сблизились. — в ваши распри, хотя, признаюсь, из того, что видел, усматриваю одно ребячество, недостойное вас...»
«Бахчисарайский фонтан» — прелесть. — Жуковский прочел «Бахчисарайский фонтан» в рукописи через посредство Вяземского, которому Пушкин 4 ноября 1823 г. послал из Одессы свою поэму с просьбой издать ее и написать к ней предисловие.
Я думаю, надобно печатать у Семена. — Имеется в виду московский типограф Август Семен.
Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1797—1846) — поэт и декабрист. Неаккуратный в письмах, Жуковский, по-видимому, долго не отвечал Кюхельбекеру, переносившему в 1823 г. тяжелые невзгоды. Об этом Вяземский пишет Жуковскому 27 августа 1823 г.: «Кюхельбекер жалуется на твое невнимание к нему, и жалуется справедливо. Он несчастлив, и, следовательно, ты не прав».