• Приглашаем посетить наш сайт
    Орловка (orlovka.niv.ru)
  • Узник

    УЗНИК


    «За днями дни идут, идут...
    Напрасно;
    Они свободы не ведут
    Прекрасной;
    Об ней тоскую и молюсь,
    Ее зову, не дозовусь.

    Смотрю в высокое окно
    Темницы:
    Все небо светом зажжено
    Денницы;
    На свежих крыльях ветерка
    Летают вольны облака.

    И так все блага заменить
    Могилой;
    И бросить свет, когда в нем жить
    Так мило;
    Ах! дайте в свете подышать;
    Еще мне рано умирать.

    Лишь миг весенним бытиём
    Жила я;

    Была я;
    Душа готовилась любить...
    И все покинуть, все забыть!»

    Так голос заунывный пел
    В темнице...
    И сердцем юноша летел
    К певице.
    Но он в неволе, как она;
    Меж ними хладная стена.

    И тщетно с ней он разлучен
    Стеною:
    Невидимую знает он
    Душою;
    И мысль об ней и день и ночь
    От сердца не отходит прочь.

    Все видит он: во тьме она
    Тюремной
    Сидит, раздумью предана,
    Взор томный;
    Младенчески прекрасен вид;

    И ночью, забывая сон,
    В мечтанье
    Ее подслушивает он
    Дыханье;
    И на устах его горит
    Огонь ее младых ланит.

    Таясь, страдания одне
    Делить с ней,
    В одной темничной глубине
    Молить с ней
    Согласной думой и тоской
    От неба участи одной —

    Вот жизнь его: другой не ждет
    Он доли;
    Он, равнодушный, не зовет
    И воли:
    С ней розно в свете жизни нет;
    Прекрасен только ею свет.

    «Не ты ль, — он мнит, — давно была
    Любима?

    Томима
    Желанья смутного тоской,
    Волненьем жизни молодой?

    Тебя в пророчественном сне
    Видал я;
    Тобою в пламенной весне
    Дышал я;
    Ты мне цвела в живых цветах;
    Твой образ веял в облаках.

    Когда же сердце ясный взор
    Твой встретит?
    Когда, разрушив сей затвор,
    Осветит
    Свобода жизнь вдвоем для нас?
    Лети, лети, желанный час».

    Напрасно; час не прилетел
    Желанный;
    Другой создателем удел
    Избранный
    Достался узнице младой —

    Раз слышит он: затворов гром,
    Рыданье,
    Звук цепи, голоса́... потом
    Молчанье...
    И ужас грудь его томит —
    И тщетно ждет он... все молчит.

    Увы! удел его решен...
    Угрюмый,
    Навек грядущего лишен,
    Все думы
    За ней он в гроб переселил
    И молит рок, чтоб поспешил.

    Однажды — только занялась
    Денница —
    Его со стуком расперлась
    Темница.
    «О радость! (мнит он) скоро к ней!»
    И что ж?.. Свобода у дверей.

    Но хладно принял он привет
    Свободы:

    Дни, годы
    Напрасно будут проходить...
    Погибшего не возвратить.

    Ах! слово милое об ней
    Кто скажет?
    Кто след ее забытых дней
    Укажет?
    Кто знает, где она цвела?
    Где тот, кого своим звала?

    И нет ему в семье родной
    Услады;
    Задумчив, грустию немой
    Он взгляды
    Сердечные встречает их;
    Он в людстве сумрачен и тих.

    Настанет день — ни с места он;
    Безгласный,
    Душой в мечтанье погружен,

    Исполнен смутного огня,
    Стоит он, голову склоня.

    Но тихо в сумраке ночей
    Он бродит
    И с неба темного очей
    Не сводит:
    Звезда знакомая там есть;
    Она к нему приносит весть...

    О милом весть и в мир иной
    Призванье...
    И делит с тайной он звездой
    Страданье;
    Ее краса оживлена:
    Ему в ней светится она.

    Он таял, гаснул и угас...
    И мнилось,
    Что вдруг пред ним в последний час
    Явилось
    Все то, чего душа ждала,
    И жизнь в улыбке отошла.




    Узник. Написано в декабре (?) 1819 г. Напечатано впервые в журнале «Невский зритель», 1820, февраль.

    Оригинальная баллада Жуковского. Образ юной узницы был подсказан Жуковскому известной элегией А. Шенье «La jeune captive» («Молодая пленница»). В еще большей степени, чем в «Рыцаре Тогенбурге», в «Узнике» воплощено романтически-идеалистическое представление об идеальной любви, свободной от всего «земного». Любопытны суждения о балладе друга и почитателя Жуковского, поэта П. А. Вяземского, иронически отвечавшего на стихи-вопросы баллады («Кто знает, где она цвела?» и т. д.): «Уголовная палата, тюремщики, летописи тюремные. Я не шучу: меня это своею неистиною поразило» (письмо к А. И. Тургеневу от 10 января 1820 г. — «Остафьевский архив князей Вяземских», т. II, СПб., 1899, стр. 6). Между тем Белинский, подходя к балладе, как к характерному этапу становления русской романтической поэзии, оценил ее положительно. «Узник, писал он, — одно

    Раздел сайта: