УЗНИК
«За днями дни идут, идут...
Смотрю в высокое окно
И так все блага заменить
Лишь миг весенним бытиём
Так голос заунывный пел
И тщетно с ней он разлучен
Все видит он: во тьме она
И ночью, забывая сон,
Таясь, страдания одне
Вот жизнь его: другой не ждет
«Не ты ль, — он мнит, — давно была
Тебя в пророчественном сне
Когда же сердце ясный взор
Напрасно; час не прилетел
Раз слышит он: затворов гром,
Увы! удел его решен...
Однажды — только занялась
Но хладно принял он привет
Ах! слово милое об ней
И нет ему в семье родной
Настанет день — ни с места он;
Но тихо в сумраке ночей
О милом весть и в мир иной
Он таял, гаснул и угас... |
Узник. Написано в декабре (?) 1819 г. Напечатано впервые в журнале «Невский зритель», 1820, февраль.
Оригинальная баллада Жуковского. Образ юной узницы был подсказан Жуковскому известной элегией А. Шенье «La jeune captive» («Молодая пленница»). В еще большей степени, чем в «Рыцаре Тогенбурге», в «Узнике» воплощено романтически-идеалистическое представление об идеальной любви, свободной от всего «земного». Любопытны суждения о балладе друга и почитателя Жуковского, поэта П. А. Вяземского, иронически отвечавшего на стихи-вопросы баллады («Кто знает, где она цвела?» и т. д.): «Уголовная палата, тюремщики, летописи тюремные. Я не шучу: меня это своею неистиною поразило» (письмо к А. И. Тургеневу от 10 января 1820 г. — «Остафьевский архив князей Вяземских», т. II, СПб., 1899, стр. 6). Между тем Белинский, подходя к балладе, как к характерному этапу становления русской романтической поэзии, оценил ее положительно. «Узник, писал он, — одно