Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Э"

1. В. В. Афанасьев. Жуковский. Глава 12

Входимость: 2. Размер: 74кб.

Часть текста: (к неудовольствию Лермонтова, он напечатал ее с искажениями и сокращениями, изменив и название - на "Казначейшу"). 2 февраля 1838 года в Петербурге было отпраздновано 70 лет со дня рождения и 50-летие литературной деятельности Ивана Андреевича Крылова. "Из лиц, к поэту ближайших по дружбе, составлен был комитет для учреждения праздника, - пишет П. А. Плетнев. - Под председательством Оленина там были: Жуковский, князь Вяземский, Плетнев, Карлгоф и князь Одоевский. Предположили в день рождения Крылова дать обед в зале Дворянского собрания, что было в доме г-жи Энгельгардт. Гостей соединилось около 300 человек". Были произнесены речи, пелись куплеты Вяземского, посвященные юбилею; Блудов прочитал посвященное Крылову стихотворение Бенедиктова. Жуковский произнес речь, которая очень порадовала Крылова и не понравилась Уварову, министру народного просвещения, присутствовавшему здесь. Знаменательно, что Уваров в своей речи на юбилее говорил от имени царя, а Жуковский - от имени всей России (Уваров из речи Жуковского, представленной предварительно, вычеркнул упоминание о Пушкине, но Жуковский не принял этого в расчет). "Наш праздник, на который собрались здесь немногие, есть праздник национальный; когда бы можно было пригласить на него всю Россию, она приняла бы в нем участие с тем самым...

2. В. В. Афанасьев. Жуковский. Глава 15

Входимость: 4. Размер: 35кб.

Часть текста: родство, сильнейшее обыкновенного родства. От чего? От того, что чувствовали оба святыню искусства... И едва ли не со времени этого первого свиданья нашего оно уже стало главным и первым в моей жизни, а все прочее вторым". Гоголь вспоминает, как начинал он писать, как совершенствовалась душа его, какие мучительные трудности вставали на его пути, - о "Ревизоре", "Мертвых душах". "Выпуск книги "Переписка с друзьями", - продолжает Гоголь, - с которою (от радости, что расписалось перо) я так поспешил, не подумавши, что прежде, чем принести какую-нибудь пользу, могу сбить ею с толку многих, пришелся в пользу мне самому... В самом деле, не мое дело поучать проповедью. Искусство и без того уже поученье. Мое дело говорить живыми образами, а не рассуждениями. Я должен выставить жизнь лицом, а не трактовать о жизни... Искусство есть водворение в душу стройности и порядка, а не смущения и расстройства... Искусство должно выставить нам все дурные наши народные качества и свойства таким образом, ...

3. Тургенев А. И.: Воспоминания

Входимость: 1. Размер: 46кб.

Часть текста: истребится во мне к ним то, что я теперь чувствую. Пусть разборчивая холодность займет место разгоряченного воображения и юной пылкости; но она тем больше удостоверит меня, и холодный рассудок сожмет, может быть, мое сердце для других, но - не для них, и согревающее дружество оттает и в старости оледенелое сердце, бедное сердце, - и издалеку, может быть (Бог знает, куды вихрь времени и обстоятельств может занести нас), и издалеку теплота дружбы будет действительна на грудь мою; дай Бог, только дай Бог, чтобы эти простые сердечные ощущения не затмились, дай Бог, чтобы не переменились они. На Мерзлякова грудь я надеюсь, как на вечную гранитную скалу. Жуковский добр, очень добр: лишь бы только мрачная злоба людей не впечатлела, не врезала в мягкое его сердце недоверчивости, ненависти к людям. Он от доброты же своей может или возненавидеть или полюбить человечество; первое обыкновенно чаще случается, но он, кажется, не вынесет продолжительного, беспрестанного отвращения к людям; это чувство может задавить его, и для того, хоть он вечно будет обманываться в людях, - он вечно будет любить их. ИЗ ПИСЕМ К БРАТУ, Н. И. ТУРГЕНЕВУ (1808--1810) 23 июля 1808. <...> Жуковский еще более мне полюбился, и я дружбу его почитаю...

4. В. В. Огарков: В. А. Жуковский. Его жизнь и литературная деятельность (Глава 4)

Входимость: 1. Размер: 28кб.

Часть текста: учеником по России. - У Кольцова, в Воронеже. - Отъезд за границу и обручение там с девицей Рейтерн. - Последнее "прости" родине Итак, Жуковский, скромный обитатель Мишенского, любивший сельское уединение, "холмы и поля", стал царедворцем; он вошел в царскую семью как свой человек и сохранил ее привязанности до конца. Но и на этой "высокой чреде", исполненной искушений и соблазнов, он не переставал быть человеком. При том высоком назначении, которое ему вскоре предстояло, он становился уже исторической личностью, а близость к источнику милостей и богатства давала возможность упражнять свою гуманность в просьбах за несчастных и обиженных. Когда знакомишься с жизнью поэта в это время, то ясно видишь, что в общении его с высокими друзьями царили простота и человечность, почти исключавшие этикет. Это главным образом практиковалось по отношению к женскому обществу дворца; но особа императора Николая своей величавостью и импозантностью, при свойственных этому государю воззрениях на личность венценосца, само собою, не допускала особенной близости. Из "Записок" Смирновой видно, как близок к дворцовому кругу был наш романтический поэт: его там считали "своим". Раз, например, Жуковский, не будучи приглашен на какое-то интимное собрание во дворец, не явился туда. Когда государыня узнала, что он стеснялся прийти, не имея...

5. В. В. Афанасьев. Жуковский.(Глава 9

Входимость: 4. Размер: 53кб.

Часть текста: отказывался. В конце февраля Саша решила ехать к сестре, чтобы находиться при ее родах. Жуковский взял неделю отпуска, и 25 февраля они прибыли в Дерпт. Прошла неделя, началась вторая. Отпуск его кончился, и 8 марта он решил возвращаться. "Было поздно, - рассказывал он Елагиной. - Долго ждал лошадей, всех клонил сон. Я сказал им, чтобы разошлись, что я засну сам. Маша пошла наверх с мужем. Сашу я проводил до ее дома... Возвратясь, проводил Машу до ее горницы; они взяли с меня слово разбудить их в минуту отъезда. И я заснул. Через полчаса все готово к отъезду. Встаю, подхожу к ее лестнице, думаю - идти ли, хотел даже не идти, но пошел. Она спала, но мой приход ее разбудил; хотела встать, но я ее удержал. Мы простились; она просила, чтоб я ее перекрестил, и спрятала лицо в подушку..." Жуковский спустился вниз, вышел из дома, влез в кибитку. Кони понеслись по петербургской дороге, мимо кладбища. В этот приезд в Дерпт он познакомился со студентом Николаем Языковым, молодым стихотворцем, который был мучительно застенчив, но в стихах славил буйный разгул, вино и любовь. Он уже был своим в семье Мойеров. Жуковский подолгу беседовал с ним. Эти беседы отозвались в письме Языкова к брату: "Я очень хорошо познакомился с Жуковским... Он меня принял с отверстыми объятиями, полюбил как родного... Он мне советует, даже требует, чтобы я учился по-гречески, говорит, что он сам теперь раскаивается, что не выучился, когда мог... Жуковский очень прост в обхождении, в разговоре, в одежде, так что, кланяясь с ним, говоря с ним, смотря на него, никак не можно...