Поиск по творчеству и критике
Cлово "AUS"
Входимость: 6. Размер: 26кб.
Входимость: 5. Размер: 88кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 88кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 6. Размер: 26кб.
Часть текста: (Г. -Й. Кениг, А. -Т. Гримм, вел. княжна Ольга Николаевна, М. -В. Мандт, А. фон Шорн, И. Радовиц, Ю. Кернер, А. -Ф. фон Шак) ИЗ НЕМЕЦКИХ ВОСПОМИНАНИЙ О В. А. ЖУКОВСКОМ Генрих Йозеф Кениг В Брунненхалле я встретил князя Вяземского, который уже знал, что меня интересует Жуковский. Как только мы вышли на свободное место, он громко позвал поэта и представил меня ему. Я увидел приветливого человека, при взгляде на которого кажется, что когда-то уже встречал его в Германии; при этом, однако, трудно вспомнить, где именно: в кругу ли высших чиновников, на церковной ли кафедре или в конторе большой фабрики. Он не выглядит чуждым среди нас - этот значительный человек рыхлого сложения, с несколько наклоненной головой и с открытым, бледным лицом. Он и говорит с немецким спокойствием и добродушием, как человек, которому истина дороже всего, и притом такая истина, которая никому не причинит огорчения. Он совершенно доволен нашими литературными картинами России 1 ; однако заметил, что было бы лучше, если бы страницы, посвященные Булгарину и его приспешникам, не были такими грубошерстными, и не потому, что они причиняют несправедливость этим людям, а потому, что, будучи изгнаны жгучей крапивой, они станут поносить чужие лавры и всю книгу. Если бы не это, можно было бы еще подсыпать им колючек. В разговоре Жуковского поэт открывается не столько в пламенном воображении, сколько в блестящих мыслях. Не сочтите меня пристрастным, если русского поэта Жуковского я представил ...
Входимость: 5. Размер: 88кб.
Часть текста: "Пери", "Бедуинка") и их немецкие оригиналы, восходящие к Муру В представлении русских читателей 30-х годов имя Томаса Мура (1779 - 1852) связывалось прежде всего с Байроном: его знали как друга автора "Чайльд Гарольда", как человека, которому были завещаны бумаги и мемуары поэта, впоследствии Муром уничтоженные; он был известен как биограф Байрона и его комментатор. Но Мура как поэта - эпика и лирика - знали у нас и раньше. С начала 20-х годов имя его мелькает в переписке русских литературных деятелей и затем все чаще встречается на страницах периодической печати. Д. Н. Блудов в письме к И. И. Дмитриеву из Лондона (6 апреля/25 марта 1820 г.) так отзывался о поэтической репутации Мура и о месте, которое отводилось ему его соотечественниками на британском романтическом Парнасе: "Как у нас на Руси, в Московском университете удивляются одному Мерзлякову, в Беседе - только Шихматову, в доме Оленина - Гнедичу, так и здесь ирландцы с упрямством и запальчивостью ставят всех выше своего земляка Мура, которого мы, "арзамасцы", могли бы назвать английским Батюшковым; шотландцы готовы сражаться за поэмы, а особенно за романы, в самом деле прекрасные, Вальтер Скотта, как в старину сражались за свою независимость; наконец, англичане, и более других принадлежащие к оппозиции, не дозволяют никого сравнивать с лордом Бейроном. Вот мнения трех королевств о трех стихотворцах" 1 . Эта весть о высокой оценке Мура на его родине как бы уравнивала его в поэтических правах с такими звездами первой величины, как Байрон и В. Скотт, произведения которых привлекали к себе у нас в то время всеобщее внимание, и должна была заинтересовать не одних лишь представителей "арзамасских кругов". Правда, двумя годами ранее, т. е. вскоре после своего приезда в Лондон ...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: в комнатах чистой души Андреевича 1 ; сказал слуге его разбудить молодца: это, правду сказать, помедлилось несколько. В. А. лег поздно спать, однако же в 5 часов с четвертью мы уже стояли на верху Воробьевых гор. Столь раннее путешествие предпринято в намерении снять московские виды. Кто не знает величественного, прелестного вида с Воробьевых гор на Москву, того можно назвать жалким человеком в мире. Но мы были немного опечалены. Густое, непроницаемое облако коричневого изсветла цвету покрывало Москву белокаменную - как пеленою. Что делать - утро пропало! Ожидая, что облако это восходящее солнце разложит, мы послали в селение на Горах за молоком и черным хлебом. Скоро принесли нам кувшин свежего, холодного и вкусного молока, два ломтя черного хлеба, два стакана; мы съели по куску хлеба, выпили по стакану молока. Между тем густое облако кое-где поредело, обнаружилось несколько предметов; чистая душа уселся в тени столетнего вяза и начал снимать вид 2 , а я, не умея рисовать, любовался прекрасными видами, смотрел на Москву, погруженный в задумчивость, с каким-то неизъяснимым душевным удовольствием и вспомнил о прошедшем, вспомнил о своей молодости, о бывших со мною на Воробьевых горах случаях и о том, что я был здесь в 1800 году. Тридцать семь лет протекло с того...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: могучий Ордал; Над озером стены Зубчатые замок с холма возвышал; Прибрежны дубравы Склонялись к водам, И стлался кудрявый Кустарник по злачным окрестным холмам. Спокойствие сеней Дубравных там часто лай псов нарушал; Рогатых еленей И вепрей и ланей могучий Ордал С отважными псами Гонял по холмам; И долы с холмами, Шумя, отвечали зовущим рогам. В жилище Ордала Веселость из ближних и дальних краев Гостей собирала; И убраны были чертоги пиров Еленей рогами; И в память отцам Висели рядами Их шлемы, кольчуги, щиты по стенам. И в дружных беседах Любил за бокалом рассказы Ордал О древних победах И взоры на брони отцов устремлял: Чеканны их латы В глубоких рубцах; Мечи их зубчаты; Щиты их и шлемы избиты в боях. Младая Минвана Красой озаряла родительский дом; Как зыби тумана, Зарею златимы над свежим холмом, Так кудри густые С главы молодой На перси младые, Вияся, бежали струей золотой« Приятней денницы Задумчивый пламень во взорах сиял: Сквозь темны ресницы Он сладкое в душу смятенье вливал; Потока журчанье — Приятность речей; Как роза дыханье; Душа же прекрасней и прелестей в ней. Гремела красою Минвана и в ближних и в дальних краях; В Морвену толпою Стекалися витязи, славны в боях; И дщерью гордился Пред ними отец... Но втайне делился Душою с Минваной Арминий-певец. Младой и прекрасный, Как свежая роза — утеха долин, Певец сладкогласный... Но родом не знатный, не княжеский сын: Минвана забыла О сане своем И сердцем любила, Невинная, сердце невинное в нем. На темные своды Багряным щитом покатилась луна; И озера воды Струистым сияньем покрыла она; От замка, от сеней Дубрав по брегам Огромные теней Легли великаны по...
Входимость: 1. Размер: 88кб.
Часть текста: поприще существуют весьма противоречивые отзывы. Безусловной удачей признана деятельность по обучению племянниц. За труд по воспитанию наследника Жуковский получил многие награды, во всех официальных биографиях Александра II заслуги поэта в даровании России царя-освободителя всячески превозносились 1 . Сам Александр Николаевич, насколько можно судить по его письмам к Жуковскому, сердечно относился к своему наставнику. Однако со стороны императора Николая воспитательная политика Жуковского часто вызывала нарекания, да и сам поэт испытывал подчас горькое разочарование в своем воспитаннике 2 . Что касается поздних педагогических опытов Жуковского, то сам он оценивал их очень высоко и даже считал необходимым заняться пропагандой своей методики с целью последующего ее внедрения в практику начального обучения чтению и т. п. Правда, эта идея не нашла особого продолжения. Пожалуй, наименее ясен эпизод с преподаванием русского языка великой княгине Александре Федоровне. Если судить по ее признанию в мемуарах, писавшихся в 1840-х гг., т. е. еще при жизни Жуковского, деятельность эта была не слишком результативной: Русский язык я постигала плохо, и,...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: на свет божий В. А. Жуковский. Доброе старое время! Жуковский приспособил к русскому климату немецких и английских чертей - и тем насадил в России романтизм. В чем смысл этой заслуги? Что такое романтизм? Истерзанное слово! Оно напоминает старый мешок, который в процессе литературно-исторической эволюции наполнялся все новым и новым содержанием и лопнул в конце концов от переполнения. Вспомните. Романтизм был тимпанами и кимвалами, славившими человеческое я, освобожденное Великой Революцией из кандалов "старого порядка" - и романтизм был литературным убежищем идейной реакции, знаменем попятного призыва к готическим соборам, рыцарским турнирам, крепостному праву и властному папизму. Романтизм был рупором для "демонических натур", через который они бросали проклятиями в эту несчастную, глупую и пошлую землю и посылали вызов небесам, - и он же, романтизм, изнывал в слезливой, беспредметной тоске, расплывался в гимнах фантастическому "голубому цветку" и гордился маразмом мысли и воли. Романтизм! Он состоял в услужении у Меттерниха*1, облаченный в австрийские ливреи немецких романтиков*2, и он же был непримиримым политическим изгнанником вместе с Виктором Гюго*3. Чем только не был он, романтизм? Свободолюбивый и холопский, боевой и квиетический, передовой и реакционный, свободомыслящий и ортодоксальный, титанически-сильный и детски-слезливый, романтизм сохранял во всех своих превращениях только одну общую черту: он жил или хотел жить жизнью чувства, а не рассудка, он стремился освободить темные, неопределенные и бессознательные силы психики из горячечной рубашки, которую мысль торопится набросить на стихийные порывы души. Его путеводителем были не законы...